В начале был Бог. Демиург, Создатель или, в наиболее скептичной трактовке, некая космическая сущность, чье могущество могло посоревноваться только с Его стремлением созидать. Бог создал Терру, сжав, как считается, в своей могучей руке прах мертвых звезд; слезами своими наполнил Он новорожденный мир Жизнью, а капля крови помогла сдвинуться с места Времени. Жизнь и Время породили род людской, но была ли в том заслуга Создателя? Он, кажется, и сам не знал. Не понимал. Сомневался.

Шли годы. Сотни и тысячи их, и с каждым новым влияние Создателя и его участие в жизни простых смертных постепенно сходило на нет. Люди менялись, развивались, но ни единого мгновения не стояли на месте, постепенно оставляя позади своего несчастного, одинокого Бога - не они отныне стремились к тому, чтобы познать Его, но, напротив, Создатель сам пожелал приблизиться к тому, что уходило далеко за рамки Его понимания.

Он разорвал свое физическое тело, и из частей оного родились новые, Молодые Боги, и каждому из них досталось что-то свое:

Цирцею, воплощению магии и порядка, вверили глаза Создателя и Его голову.

Кхаорине, воплощающей в себе аспект сомнения, достались Его легкие и руки.

Агалевиан, символу плодородия, перерождения и справедливости, выпала печень и живот.

Майеркваг, бог красоты и размножения, получил гениталии и ноги.

А вот душу Создатель оставил при себе. И, будучи бестелесным духом, исчез - по доброй ли воле или супротив нее? Растворился ли в порывах ветра или же собственными детьми, не способный оказать сопротивления, был заперт в тверди лунного камня? Никто не знал о том тогда. Не знает и сейчас.

Юные Боги не получили от своего прародителя никаких наставлений, оставшись с детищем Его один на один. Они были сильны и амбициозны, а в отношении людей и прочих разумных - еще и страшно ревнивы. Они жаждали их внимания, поклонения, и были отнюдь не против посоревноваться друг с другом в том, чья паства наиболее преданна и многочисленна. Чем дальше Они заходили в своем соревновании, тем сильнее это извращало их суть, ведь Боги и впрямь смогли уподобиться людям. И перенять худшие их аспекты.

Правление Богов обрело тираничный, извращенный характер: подвергая души смертных Великому Суду, Цирцей не пускал на него Агалевиан, а потому справедливости его решения были лишены. Сама Агалевиан, позавидовав брату и тому влиянию, что он имеет, начала захлебываться собственной желчью, заболела и ослабла - в таком состоянии ее возжелал младший из Богов, Майеркваг, и вместе они породили множество самых страшных чудовищ. Кхаорина, наблюдая за каждым из них и каждое их действие подвергая сомнению, воспылала пламенем гнева - она возненавидела и братьев своих, и людей, и саму себя, способную отныне найти удовлетворение лишь в жестокости.

Вера людей и преданность их Новым Богам ощутимо ослабли, и это побудило их начать крестовый поход против тех, кого впредь они считали не Богами, но узурпаторами. Долгий, кровопролитный поход против поработителей и тех, кто до последнего оставался им верен, привел к великой победе: сразив Цирцея, люди сами принялись судить его, быстро исполнив жестокий приговор. Они убили Бога, не зная, сколь катастрофические последствия это будет иметь.

Цирцей пал. И ткань мироздания треснула, точно доселе держалась лишь на одном шнурке: воплощение порядка исчезло с просторов Терры, и всякое ограничение потерял Хаос. Оставшиеся в живых Боги осознали, что, несмотря на вражду меж ними, только вчетвером они могут влиять на мир полноценно, да было уже слишком поздно - силами справиться с катаклизмом, что охватил планету, троица не располагала. Когда Терру разорвало на куски, все они рухнули в пропасть, вслед за телом своего павшего брата, и с тех пор назывались Падшими.

Скованные страхом навсегда остаться в кромешной тьме, Падшие забрали с собой Солнце. Терра, от которой остались одни лишь ошметки, погрузилась во мрак, и слабые духом взмолились Падшим с просьбой о последней услуге.

Так появились вампиры. И настал век их безраздельной власти.

Век без Солнца, под гнетом вампиров выдался для человечества непростым: приходилось много и тяжело работать, восстанавливая то, что было разрушено, и жить перебежками от одного источника света к другому. Терры отныне не существовало - их домом стал Альбион, неопределенных размеров часть суши, на которой от былой цивилизации остались только следы. Многое приходилось постигать заново, иными путями, и бороться с проблемами, каких раньше не существовало.

В этот период ученые дают определение понятиям Потустороннего Мира и Грани, что отделяет его от реального. Грань невероятно тонка, а потому через нее с легкостью продираются демонические отродья - дети, которые продолжали выходить из чрева Агалевиан.

Вампиры постепенно возвращались к той форме общества, что была знакома им еще до Апокалипсиса, и неминуемо погружались в междоусобицы, раздраи, интриги. На желающего заявить о своей единоличной власти над родичами находилось с десяток несогласных; так, кланы сражались друг с другом и не подозревали, что прямо под носом у них зреет восстание.

В этот раз люди подготовились много лучше, уверенные, что неприятных последствий их прошлого похода удастся избежать. У них появился предводитель, именующий себя Лорд Баллергаут - один из первых магов, которому хватило воли обуздать свои разрушительные способности, и первый из рода людского, кто смог объединить выживших под своим началом. Он убедил людей в том, что знает способ вернуть Солнце из Бездны, и исполнил сложнейший ритуал, в ходе которого сразил одного из старейших на тот момент вампиров.

Проведя столько лет во тьме, Солнце не источало света. Тогда Лорд Баллергаут вырвал из груди собственное сердце, огня которого оказалось достаточно, чтобы снова разжечь звезду - она поднялась высоко-высоко в небо, и день этот вошел в историю, как первый в новом летоисчислении. Первый день от Восхода.